Рэйчел Макэдамс: «Я настаиваю на свободе.
И внутри семьи тоже»

 

Вуди Аллен написал для нее сценарий. Она была Ирэн Адлер, пленившей Холмса, в фильме Гая Ричи. Ей досталась роль в культовом «Настоящем детективе». Но: она отказалась быть «девушкой Бонда», не захотела сниматься в «Дьявол носит Prada», отвергла фотосессию для Vanity Fair. Встреча с Рэйчел Макэдамс, для которой важны не достижения, а переживания.

 

А что же вы тогда называете адаптивной дисфункцией, если вы, по вашим словам, со всеми ладите?

Р. М.:  

Но мне сложно – ладить, соответствовать, быть правильной во всех обстоятельствах. Это постоянное усилие. Понимаете… Я не привыкла к такого рода усилиям. Я выросла в тихой Канаде, в маленьком уютном городке, где все друг друга знали и старались помогать. В семье, где все заботились друг о друге, где родители вместе со школы и у них уже 36 лет ясные, искренние отношения, где папа всегда всем ставил в пример мамину элегантность, а мама – папину организованность и светлый ум. Где я, старшая, сидела с младшими братом и сестрой, но это никогда мне не было в тягость, потому что они сами мне помогали сидеть с ними.

 

Я теперь понимаю: я выросла в какой-то лаборатории эмоционального благополучия, в вольере любви. Когда я заявила родителям в 7 лет, что собираюсь стать актрисой, и даже написала им об этом письмо – состоящее из одних ошибок, конечно! – то оно было воспринято со всей серьезностью. Папа только сказал, что нужно закончить школу и найти агента, а это займет время. Сказал как взрослой. Я так к этому и отнеслась – что перед тем нужно закончить некоторые дела. Родители вообще учили нас всегда заканчивать начатое. Я вот занималась спортом, фигурным катанием. Занималась серьезно, до 18 лет, побеждала на региональных соревнованиях, но от неудач иногда срывалась. И мама соглашалась: бросай, но все-таки прежде надо закончить год или, там, соревновательный сезон. Так я научилась заканчивать то, что сама начала… И из этого гармоничного мира я попала в мир реальный. Не враждебный, а просто не всегда разумно устроенный, порой хаотичный, безрезонный – в нем не всегда следствия вытекают из ясных причин. Я столкнулась с неудачами, с отказами из-за «легкомысленности» моей внешности. Я впервые начала преодолевать – отношение к себе, вообще внешние обстоятельства.

 

Все будет хорошо

В наступающем году живой классик Вим Вендерс после семилетнего перерыва выпустит новый полнометражный игровой фильм «Все будет хорошо». Макэдамс сыграет Кейт, мать погибшего ребенка. В его смерти виновен Томас (Джеймс Франко), писатель, который ищет ее прощения… Похоже, это будет едва не лучшая роль актрисы за всю ее кинокарьеру.

 

Спортивный опыт тут, наверное, вам помог – в преодолении?

 

Р. М.:  Но я же занималась фигурным катанием! Фигурное катание – спорт индивидуальныхдостижений.

 

В нем тебе нужно преодолевать только себя. А тут я оказалась в командном виде спорта – в жизни, где все зависит не только от тебя, где многое зависит от взаимодействия. Даже… все зависит от взаимодействия. Это был своего рода не выученный в детстве урок.

 

И чему он научил вас?

 

Р. М.:  

Я теперь выбираю команду. Не только проект, не только дело, не роль, не сценарий только. Я выбираю – с кем. Это для меня критерий. Что я буду переживать в этом сотрудничестве. Какие эмоции меня ждут. И я не о комфорте. Я о содержании командных действий. Хорошие люди, мне кажется, не могут делать плохое дело. Другой вопрос, что плохие люди вполне могут делать хорошие дела… Ну это та самая многовариантность жизни. И когда ты находишь свою команду, оказывается, например, что Пирс Броснан – самый лучший педагог на свете. И он научил меня таким чисто актерским приемам, каких не знают ни в одной актерской школе. Или что работать оказывается невероятно просто – потому что твой партнер тебе помогает. Это я о Ченнинге Татуме и наших съемках в «Клятве» (реж. Майкл Сакси, 2012). Там есть такой эпизод, когда Ченнинг выходит голышом на кухню, где я, типа, варю кофе. И я должна, ну, сыграть, как я выпадаю в осадок. Изумлена. Знаете, что устроил Ченнинг? Он вышел на эту кухню с накладным членом таких размеров… Я в первый момент не поняла, что, так сказать, орган не его. И выпала-таки в осадок. Мне даже играть ничего не нужно было. Вот это партнерская помощь, я понимаю!

 

Ваша «командность», она распространяется только на вашу профессиональную и социальную жизнь?

 

Р. М.:  

О, в личных вопросах я жертва «химии» – по большому счету. Я будто не выбираю, такого процесса, который у меня предшествовал бы собственно выбору, нет. У меня все с первого взгляда. Мне даже кажется, что мы в большей степени жертвы наших тел и гормональных всплесков, чем нам, самонадеянным, хочется думать. Я иногда буквально физически чувствовала, что меня тянет к человеку. И притягивало! И тут дело не в достоинствах… Иногда даже в недостатках. Его недостатки, такие милые, трогательные… Неправильности, правильные именно для тебя! Это как подарки – я не люблю ценных подарков. Они обязывают, по-моему. В них есть что-то торгашеское – вроде как человек тебя высоко ценит и поэтому дарит тебе ценное. Типа: выражает твою ценность в цене подарка. А я люблю получать в виде подарка то, что продиктовано знанием человека тебя, его знаниями о тебе. Что-то интимное, что выразит вашу… объединенность.

 

И вам удается получать такие подарки?

 

Р. М.:  

Самое удивительное, что да.

 

И что это было?

 

Р. М.:  

Не скажу. Таких тайн я не выдаю. И потом, мы про мою «командность»! Так вот, меня тянет и притягивает, а дальше вступает… Понимаете, мне нравится чувствовать себя частью некой общности – дружеского, семейного круга, городского сообщества. Наверное, поэтому я и не понимаю, как человек может быть моим партнером, но при этом не дружить с моими друзьями и не ездить на рыбалку с моим папой. И как я могу любить человека и не стать подругой его сестры? Для меня соединение людей, которые любят друг друга, – это соединение их семей и даже шире – кланов.

 

Вы очень семейный человек, Рэйчел. Не думаете, что это архаично?

 

Р. М.:  

 

Черт, да я как раз против всех этих семейных ценностей! Этого фундаментализма! Я не семейный человек, я абсолютный романтик! Я считаю, что нас соединяют только чувства. Не обязательства, не идея верности. Только чувства. Хотя я… Я люблю свой садик. И свою кухню. Я не настаиваю на семейных ценностях, я настаиваю на свободе внутри любого сообщества, и семьи тоже. Но я домостроитель. Я люблю свое пространство. Вот как больше десяти лет назад мы купили с братом дом, так в нем и живем – каждый в своей квартире, но не расставаясь. И сестра – она гример – часто выступает моим личным визажистом и часто со мной путешествует. Тут фокус еще и в том, что самые близкие, они не боятся прямо высказанным мнением повредить вашим отношениям – ты для них кем был 30 лет назад, тем и остался. И они всегда говорят тебе правду. А что ценнее, чем правда, высказанная с любовью?

 

Мне вспомнилась история почти десятилетней давности – как вы категорически отказались сниматься обнаженной для Vanity Fair, хотя все выглядело благообразно: три юные актрисы рядом с Томом Фордом. И даже уволили своего пресс-агента… Это последствия вашей романтичности, которая тут проявилась в стыдливости?

 

Р. М.:  

Нет, я не стесняюсь наготы! Я могу сниматься в «голых» сценах, у меня тут нет предрассудков. И не понимаю, что за красота в том, что Форд одет, а Кира Найтли и Скарлетт Йоханссон полностью раздеты. Зачем это нужно? Что тут кроме эксплуатации обнаженности, эксплуатации тела? И главное: я ненавижу, когда мной манипулируют. А меня никто не предупредил о подобных условиях съемки.

 

Но ведь это так престижно для молодой актрисы – оказаться на обложке Vanity Fair!

 

Р. М.:  

А я считаю, есть штука престижнее, чем оказаться на обложке Vanity Fair. Это отказаться от обложки Vanity Fair.

 

Четверо ее любимых

 

Похоже, что Рэйчел Макэдамс – человек бесхитростный. Ее избранники – чаще всего коллеги, и отношения завязывались «по месту работы». Что, естественно, немного наивно...

 

Райан Гозлинг, один из самых интересных актеров своего поколения (сейчас ему 34 года), был вместе с Рэйчел почти 4 года. Они встретились на съемочной площадке «Дневника памяти» Ника Кассаветиса (2004), романтической драмы, прославившей обоих. Они расставались и вновь соединялись, их отношения явно были непростыми...

 

Джош Лукас, «король коварства», старше Макэдамс на 8 лет. После романа в 2009 году они расстались из-за «категорического несовпадения жизненных планов».

Майкл Шин, знаменитый британец-валлиец, вместе с Макэдамс снимался в «Полночи в Париже» Вуди Аллена. Их роман начался в 2010 году и длился три года. Именно Шин, возможно, выразил чувства всех возлюбленных актрисы: «Рэйчел живет в Торонто. Я имею в виду – только там она живет полной жизнью и дышит полной грудью. И никуда оттуда уезжать не хочет... Это ее дом. Не мой».

 

Патрик Сэмбрук – наконец-то тоже канадец и тоже живет в Торонто. Известный музыкальный продюсер старше Рэйчел на 10 лет. А это, как говорил Хамфри Богарт – Рик в классической «Касабланке», «начало прекрасной дружбы». В. Б.